За испытываемый изначально дискомфорт, за то, что выжили, в награду они были проапгрейдены большим мозгом, росшим на разнообразии мясной/рыбной пищи, как грудь Семенович после очередной инъекции силикона. Опасность же нахождения рядом с хищниками привела к тому, что однажды кто-то в борьбе с хищником случайно схватил дубину в руки, да как уебал по тыкве зубастому, что у того аж искры из глаз, да вся охуевшая саблезубость в пасть обратно и попряталась... Помогло. Навык закрепился как полезный. Так они научились использовать подручные предметы для своего выживания. Сегодня они уже запускают ракеты в космос и исследуют Марс. Тех же, кто тогда предпочел безопасную стабильность, сегодня вы можете лицезреть в зоопарках кидающимися какашками в посетителей.
Но этого им было мало. Со временем накопилось некоторое количество хомиков (но еще не сапиенсов), которым остоебенил унылый саванный/земноводный стиль жизни с одними и теми же унылыми выебуднями. И лучшие из лучших пошли дальше в пугающую неизвестность.
«А как же корни твоих предков эректусов?» — высказывали недовольство одни.
«Где родился, там и пригодился!» — в унисон утверждали иные поборники стабильности.
«Разве рудолфенсисы, диды твои, за это воевали с предком бабуина?» — возмущались третьи.
«Да там эргастеры в свои хомо-жопы ябут друг-друга, педофилы кругом, и вообще, у них даже бананы не растут, из-за чего им нечем госдолг отдавать!» — возмущались все они разом.
Но движимых жаждой перемен уникумов ничто не могло остановить, и они шагнули в пугающую неизвестность. В той пугающей неизвестности позже они изобрели адронный коллайдер. Те же, кто тогда предпочел стабильность у вечного и томного озера под деревом, к сегодняшнему дню изобрели разве что корзину для переноса фруктов на кучерявой голове.
В новом мире их жизнь все отчетливее и отчетливее приобретала краски земного рая, в отличие от жизни поборников стабильности, предпочитавших переменам остоебенивший быт. В награду за риск и невзгоды в пути они вскоре получили возможность заниматься сельским хозяйством на обнаруженных благородных почвах и скотоводством в созданных ими деревнях, что сделало их существование куда более достойным. Но со временем и в этом обществе начали накапливаться индивидуальные единицы, которых уже не устраивало даже это: не хотели они проводить всю свою жизнь под коровьим выменем, с макушкой зарывшись в корыте навоза да сменяя серые будни серыми буднями. Безнадега и бессмысленность такого существования их просто угнетала, а посему, когда накопилось небольшое количество людей, опередивших в развитии своих соплеменников, они сгруппировались и отважно отправились на покорение новых вершин.
А ценители стабильности вслед им кричали:
«А как же корни твоих предков? Разве за это наши диды рекорды по надоям устанавливали?»
«Стабильность — наше все. Вот те корова, вот те плуг — что еще надо? Сдохнешь там без нашей духовности!"» — кричали им вслед диды и бабки.
Но им было похую, они в поисках жизни отправились в болота, на месте которых основали новый этап цивилизации — эти лучшие из лучших создали города.
Вот так выглядело место, в которое в поисках лучшей жизни ушли лучших из лучших 300 лет назад:
Вот так оно преобразилось всего за несколько сотен лет (в качестве примера взят Питер):
Потомки же тех, кто предпочел пугающим переменам стабильность, и по сей день живут так:
Сегодня у нас тоже много любителей стабильности, и пока они копротивляются за какие-то корни каких-то предков, духовные скрепы и колбасу по тридцать копеек, цивилизация на скорости света продолжает убегать вперед, оставив их в итоге никому не нужными стоять у обочины и голосовать.
Так что сегодня не только история, но и антропология наглядно нам демонстрируют то, что выигрывает всегда только тот, кто постоянно движется и рискует благом сегодняшним ради получения блага завтрашнего. Ибо вся жизнь — движение. В то время как поборники стабильности (на самом деле стабильности не существует — это лишь политкорректное обозначение застоя и деградации) всякий раз неминуемо остаются кидаться какашками в зрителей из-за железных прутьев клетки, переносить корзины с фруктами на кучерявых головах, доить коров в хлеву и жевать колбасу по тридцать копеек. Классик писал, что патриотизм — лучшее убежище для негодяя. Я добавлю, что стабильность — лучшее убежище обреченного и трусливого лузера.
А напоследок, подписывайтесь на телеграм-канал самых оголтелых ДНОвостей:
Journal information